70 лет назад, 18 июля 1936 года, в Испании разразилась гражданская война. Восемь месяцев спустя, весной 1937 года, в Советский Союз из Валенсии прибыл первый корабль с 72 испанскими детьми-беженцами на борту. Но это было только начало.

Уже следующий корабль, Sontay, пришвартовавшийся в Кронштадте в июле, привез в Советскую Россию 1499 ребят разного возраста: от 3 до 15 лет. Позже, в 1938 и 1939 годах, еще несколько судов из Валенсии, Сантурсе и Хихона с детьми и их воспитателями пришли в Кронштадт и Одессу. Так началась долгая эмиграция более 3 тысяч испанских детей, для многих из которых она так никогда и не закончилась.

Меня очень часто спрашивают: "Висенс, откуда такая фамилия? Прибалтийская?" Когда я отвечаю: "Нет, испанская, у меня отец испанец", почти всегда мой собеседник говорит: "А, это из тех, "испанских детей"?" Да, из тех, детей гражданской войны. Хотя они уже давно не дети, их продолжают так называть. Из более чем 3 тысяч мальчишек и девчонок, которых вывезли из-под бомбежек в Мадриде, Бильбао, Валенсии, Хихоне и привезли в СССР, в России и странах СНГ осталось около трехсот. Многих уже нет в живых, но многие вернулись в Испанию.

За годы Гражданской войны в Испании из страны выехало более 34 тысяч детей. Помимо СССР испанских детей принимали такие страны, как Англия, Франция, Бельгия, Швейцария, Голландия, Аргентина и Мексика. Большинство детей вскоре вернулись на родину, но на чужбине надолго задержались те из них, кто эмигрировал в Мексику и особенно в Советский Союз. Но если испанским иммигрантам в Мексике было легче, хотя бы потому, что языковая среда была той же, что и на родине, то иммигрантам, попавшим в СССР, пришлось многое пережить, прежде чем они смогли адаптироваться к советским реалиям. Многие из них так и не обрели в СССР новой родины.

Реэмиграция и "русиньоль"

Первая волна реэмиграции относится к 1956 году, когда в Москве было открыто торговое представительство Испании (дипломатические отношения между СССР и Испанией были восстановлены только после смерти генерала Франко). Но большая часть "советских испанцев" вернулась на родину лишь в конце 70-х, начале 80-х годов. Многие из них по сей день скучают по России, скучают, как ни странно, по зиме, по снегу и, конечно, по черному хлебу, квашеной капусте, соленым огурцам и сметане.

Любопытно, что большинство испанцев, из-за особенностей фонетики, слово "сметана" выговаривают на свой лад, прибавляя в начале слова звук [э] - "э-сметана".

Дома, в Испании, они продолжают говорить между собой по-русски или на смеси испанского и русского - "русиньоль". Многие реэмигрировавшие испанцы приезжают в Россию на студенческие юбилеи.

Моему отцу повезло - вместе с ним и его старшим братом в Москву приехала и их мама, моя бабушка, Мариа Луиса Гонсалес. Мой дедушка, Хуан Висенс, остался в Париже, где он работал при посольстве республиканской Испании в отделе культуры. Позже, в 1940-м, ему пришлось бежать от фашистов, но не на восток, к семье, а на запад, в далекую Мексику.

Отец и дядя всю войну прожили в одном из детских домов. Если в большинстве стран, приютивших у себя юных испанских эмигрантов, дети в основном распределялись по семьям, то в Советском Союзе были созданы специальные детские дома-интернаты, в которых дети жили и учились. При них были как испанские, так и советские воспитатели, преподаватели и врачи. Курировал деятельность детских домов созданный при Наркомпросе отдел детских домов специального назначения.

Лучше чем в "Артеке"

К концу 1938 года в СССР было 15 детских домов для испанских детей: десять в РСФСР (среди которых один - №10 в городе Пушкине под Ленинградом - специально для дошкольников), а пять других - на Украине. В России детские дома в основном были созданы на базе домов отдыха ВЦСПС под Москвой и Ленинградом. На Украине детские дома были расположены в Одессе, Херсоне, Киеве, Харькове и Евпатории.

Во время Великой Отечественной войны большинство детских домов для испанских детей были эвакуированы в Среднюю Азию, Башкирию, Поволжье, на Северный Кавказ и в Грузию. Весной 1944 года более тысячи детей вновь привезли в Подмосковье, часть осталась в Грузии, Крыму, Саратове.

Финансированием детских домов занимался ВЦСПС, а курировали детские дома многие организации, от ЦК комсомола и ЦК профсоюза дошкольных учреждений и детдомов, до Наркомздрава и Наркомпроса. Нормы содержания одного воспитанника испанского детского дома до войны были в 2,5-3 раза выше, чем для воспитанников обычного советского детдома. Летом детей вывозили на юг в пионерские лагеря, в том числе в знаменитый лагерь "Артек".

Бабушка (кстати, первая женщина в Испании, получившая разрешение от самого короля на поступление в университет), преподавала в детдоме испанский, а после войны, когда ей не разрешили выехать с детьми из СССР, чтобы воссоединиться с мужем, она развернула бурную деятельность по пропаганде испанского языка и культуры: создала кафедры испанского языка в нескольких московских вузах, в том числе в МГУ, где преподавала на филологическом факультете вплоть до своего отъезда на родину в 1976 году. Впервые после долгой разлуки бабушка и дедушка смогли увидеться только после смерти Сталина, в конце 50-х, когда дедушка приехал из Мексики в Москву.

В отличие от большинства "испанских детей", мой отец решил в Испанию не возвращаться. А вот его ближайший детдомовский друг Тери вернулся в Испанию в числе первых реэмигрантов. Но судьба распорядилась так, что жизнь Тери все равно навсегда связана с Россией. Еще в юности он женился на девушке Кармен, тоже из числа "испанских детей". Жили они в коммуналке в Черемушках с русскими соседями - тоже молодоженами. В обеих семьях почти одновременно появились первенцы - у испанцев сын Антонио, у русских - дочь Татьяна. Тери и Кармен вместе с годовалым Антонио вернулись в Барселону в 57-м году. Много лет спустя, в начале 80-х, Тери приехал с повзрослевшим сыном в Москву - повидаться с друзьями юности. Через год Татьяна поехала погостить в Барселону к друзьям родителей. Да так там и осталась. У Тани и Тони уже двое детей.

60 лет назад, весной 1937 года, восемь месяцев спустя после начала Гражданской войны в Испании, в Советский Союз из Валенсии прибыл первый корабль с испанскими детьми-беженцами на борту. Их было всего 72 человека. Но следующий корабль «Sontay», пришвартовавшийся в Кронштадте в июле 1937 года, уже привез в Советскую Россию 1499 ребят разного возраста: от 5 до 15 лет.

Так началась долгая эмиграция более 3 тысяч испанских детей. Для многих из которых она так никогда и не закончилась. И хотя уже в наши дни испанское правительство делает многое для их возвращения (например, между Москвой и Мадридом подписано специальное соглашение о признании двойного гражданства для этих людей, о переводе пенсии из России в Испанию), тем не менее даже здесь власти (на сей раз - уже испанские) действуют выборочно и во многом с пропагандистскими целями. А жаль… Ведь ничто так не характеризует власть, как ее отношение к своим гражданам и соотечественникам.

Как в Испании появились «дети, бегущие от грозы»…

Больше половины испанских детей, прибывших в Советский Союз в 1937–1939 гг., было из Страны Басков, из которой - после печально знаменитой бомбардировки Герники и падения основных республиканских оплотов - началась массовая эмиграция. По некоторым данным, в те месяцы родину покинуло более 20 тысяч баскских детей, многие из которых, правда, спустя некоторое время вернулись.

Много испанских детей в 30-е годы приняли и такие страны, как Франция (9 тысяч человек), Швейцария (245 человек), Бельгия (3,5 тысячи), Великобритания (около 4 тысяч), Голландия (195 человек), Мексика (500 детей). В Советский Союз всего прибыло 2895 детей (в 1937 году - 2664, в 1938 году - 189, в 1939 году -42 человека). Для того времени это была поистине невиданная эмиграция детей. За два года - с 1937 по 1939 годы - из Испании эмигрировало более 34 тысяч детей в возрасте от 3 до 15 лет. Большинство из них вскоре вернулось на родину, но на чужбине надолго задержались те из них, кто эмигрировал в Мексику и особенно в Советский Союз. Но если испанским иммигрантам в Мексике было легче, хотя бы потому что языковая среда была той же, что и на родине, то оказавшимся в СССР пришлось многое пережить, прежде чем они смогли адаптироваться к российским реалиям. А многие так и не обрели в СССР новой родины.

Многие родители отправляли своих детей на чужбину, думая, что это ненадолго - пока не утихнут бои и бомбежки на родине. Но жизнь распорядилась иначе: большинство детей, прибывших в СССР, остались здесь жить, многие так больше никогда и не увидели своих родных.

В этом я убедилась, познакомившись с многочисленными документами в Российском центре хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ). Этот центр находится в Москве и является правопреемником бывшего Института марксизма-ленинизма. Среди прочих материалов в РЦХИДНИ сосредоточены и архивы Коминтерна.

Так вот, как раз в архивах Коминтерна оказалось воможным найти множество свидетельств, дающих возможность составить достаточно яркую картину того, как жили испанские дети в СССР, как их принимали, с какими трудностями они сталкивались, как они адаптировались или не адаптировались в новой для них среде. Все приводимые ниже документы имеют, как водится, гриф «Совершенно секретно».

Из огня да в полымя

Первое, что бросается в глаза при внимательном чтении с архивами, - методика оказания советской помощи испанским детям-беженцам. Речь вот о чем. Если в большинстве стран, приютивших у себя малолетних испанских эмигрантов, дети в основном распределялись по семьям, то в Советском Союзе были созданы специальные детские дома-интернаты, в которых дети жили и учились. При них были как испанские, так и советские воспитатели, преподаватели и врачи. Курировал деятельность детских домов созданный при Наркомпросе специальный «Отдел детских домов специального назначения».

К концу 1938 года в СССР было 15 детских домов для испанских детей: десять в РСФСР (среди которых один - N10 в городе Пушкине под Ленинградом - специально для дошкольников), а пять других - на Украине. В России детские дома в основном были сосредоточены под Москвой и Ленинградом и для их создания были использованы дома отдыха ВЦСПС, старые дворянские особняки. На Украине эти детские дома создали в Одессе, Херсоне, Киеве и Харькове. Во время Великой Отечественной войны большинство «испанских детских домов» было эвакуировано в Среднюю Азию, Башкирию, Поволжье, на Северный Кавказ и в Грузию. Весной 1944 года более тысячи детей вновь были привезены в Подмосковье, часть осталась в Грузии, Крыму, Саратове.

Финансированием детских домов занимался ВЦСПС, а курировали детские дома многие организации - от ЦК комсомола и ЦК профсоюза дошкольных учреждений и детдомов, до Наркомздрава и Наркомпроса. Нормы содержания одного воспитанника «испанского детского дома» до войны были в 2,5–3 раза выше, чем для воспитанников обычного советского детдома. Летом часть детей (в основном, слабых здоровьем) вывозили на юг в пионерские лагеря, в том числе в знаменитый лагерь «Артек».

Всего в детских домах работало около 1400 учителей, воспитателей, врачей, среди них 159 человек были испанцы. В документах Коминтерна особое внимание обращено на партийную принадлежность испанского персонала. Архивные данные по этому вопросу таковы:

«Из них членов Коммунистической партии Испании - 37 человек, членов Объединенной социалистической партии Каталонии - 9 человек, членов Объединенной социалистической молодежи Испании - 29 человек, членов Социалистической партии Испании - 11 человек, левых республиканцев - 9 человек, беспартийных - 62 человека».

(Из отчета «отдела детских домов специального назначения» за 1937 год).

В архиве РЦХИДНИ хранится список «неблагонадежных» взрослых испанцев из числа преподавателей и воспитателей, которых, по мнению испанского представителя в Наркомпросе Соледад Санчи, автора записки, необходимо было «как можно скорее вернуть в Испанию». Любопытны характеристики, которые даны в этом документе испанским учителям и воспитателям, не удовлетворявшим советским требованиям:

«Соледад Алонсо - не может работать с детьми, так как это ее не интересует, не имеет никакой политической подготовки и не желает ее приобрести. Для нее Советский Союз это страна - как всякая другая».

Как явствует из отчета отдела детских домов при Наркомпросе от 31 декабря 1938 года, структура каждого «испанского» детского дома в СССР была такова:

«Учреждение для испанских детей именуется и является по существу детским домом со школой при нем. Во главе детдома стоит директор, имеющий следующих заместителей и помощников:

а) по учебной работе,

б) по политико-воспитательной работе /кандидатуры на эту работу подбираются непосредственно ЦК ВЛКСМ и утверждаются как ЦК Комсомола, так и НКП РСФСР/,

в) по административно-хозяйственной работе».

Таким образом, мы видим, что эти маленькие колонии испанских детей строились по социалистическому принципу коллективизма, во всем навязываемому испанцам, которых, с другой стороны, держали довольно изолированно от остального советского общества. Политбеседы, семинары по «ознакомлению с основой советского строя, с задачами и работой ВКП/б/» (цитаты из того же отчета) проводились в детдомах регулярно. Известны случаи, когда из детдомов изгоняли испанских учителей и воспитателей, которые, по мнению директората этих детдомов, являли собой «отрицательный элемент», а также проявляли «испанский нрав». Вот, к примеру, одно из архивных свидетельств:

«В Наркомпросе перепуганы сообщением, что в Ленинградских детдомах испанцы уже создали себе организацию - Комитеты Народного Фронта Испании… Во время семинара испанских учителей в Москве испанцы детдома N7 провели совещание, не сообщив никому, и выделили одного, кто затем выступил от имени всей группы на заключительном собрании семинара. В общем началось проявление испанских нравов…».

В Испании нас именуют «детьми войны», а в России называли «советскими испанцами». Некоторые мои товарищи опубликовали свои воспоминания. Другие уже никогда ничего не напишут: одни погибли на фронтах Великой Отечественной, другие умерли от болезней и старости. Наши заметки посвящены им, а также великому народу России, воспитавшему нас. Вирхилио де лос Льянос

Как сложилась судьба испанских детей, вывезенных из воюющей страны в советский союз в 1937 — 1938 годах

В праздничные победные майские дни к нам в редакцию приходило много писем от ветеранов. В нашей специальной рубрике «Дети войны» знаменитые артисты и другие известные люди рассказывали о том, что значила война в их судьбе, делились своими детскими воспоминаниями о тех страшных годах. Были десятки писем и звонков, но одно письмо нас особенно поразило. Оно пришло из Испании, из города Валенсии, от человека по имени Вирхилио де лос Льянос Мас.

Сегодня, наверное, мало найдется людей, для которых слова «испанские дети» или «дети Испании» имеют какой-то особый смысл. Образованные вспомнят, быть может, Хемингуэя — «Прощай, оружие!», самые продвинутые — эпизод из фильма Тарковского «Зеркало» — о детях, которых привезли в 1938 году из воюющей Испании в Советский Союз. Вирхилио был одним из этих детей. Одним из пятисот, попавших в Ленинград. Они считают Советский Союз своей второй родиной, судьба нашей страны и сегодня им не безразлична. Сеньор Вирхилио рассказал нам о том, что в 1967 году в «Вечернем Ленинграде» вышла статья известного журналиста Эдуарда Аренина о детях Испании. Мы срочно бросились в Публичку — искать. И вот — статья у нас. Мы решили опубликовать ее. А сеньор Вирхилио де лос Льянос расскажет нашим читателям о том, как сложилась судьба испанских-советских детей, что стало с ними по прошествии всех этих лет.

Известный энергетик, кавалер ордена Ленина за вклад в сооружение Куйбышевской ГЭС, заслуженный строитель РФ Вирхилио де лос Льянос Мас — автор книги «Ты помнишь, tovarisch?..».

Отец Вирхилио, в честь которого его назвали, — Вирхилио Льянос Мантека, социалист, участник Испанской гражданской войны (1936 — 1939 гг.) Мать — актриса Франциска Мас Рольдан — накануне путча генерала Франко уехала с театром на гастроли в Аргентину; антиправительственный мятеж и война отрезали ее от детей. Вирхилио встретился с матерью лишь спустя 34 года. Опасаясь за жизнь детей, отец отправил их в СССР с одной из последних экспедиций незадолго до разгрома Республики.

Живя в Советском Союзе, Вирхилио занимался переводами на испанский, преимущественно книг технического и научного характера. Здесь он нашел свою единственную, на всю жизнь любовь — супругу Инну Александровну Кащееву.

Сегодня мы начинаем публикацию воспоминаний Вирхилио де лос Льяноса Маса

Четыре экспедиции

Жестокий гражданский конфликт 1936 — 1939 гг. в Испании, в пламени которого сгорели жизни миллиона человек, был прелюдией Второй мировой войны. Были стерты с лица земли баскские города Дуранго и Герника. Мученичество этих городов Пабло Пикассо увековечил в эпическом полотне «Герника».

Чтобы уберечь детей от бомбежек, голода и других ужасов войны, Республика отправляла их в Мексику, Канаду, Францию, Англию, СССР и другие страны. По соглашению с правительством СССР в Советский Союз отправили около 3000 детей в составе четырех экспедиций.

Первая, с 72 детьми из Мадрида, Андалусии и Валенсианского Сообщества, отправилась в апреле 1937 года из порта Аликанте в Ялту на борту парохода «Кабо де Палос». Корабли с детьми охраняли англичане; небо над Бильбао стерегла эскадрилья советских истребителей «И-15». Испанцы ласково называли их «чатос» — «курносые». Советские летчики не позволили немецким бомбардировщикам легиона «Кондор» уничтожить детский конвой.

Вторая экспедиция в Россию вышла из порта Сантурсе в Бильбао на рассвете 13 июня 1937 года. Пять дней спустя под угрозой окружения армия басков-республиканцев вынуждена была оставить Бильбао. Дети прибыли в Ленинград 23 июня 1937 года. Рискованный выезд из порта Хихона третьей экспедиции — французского каботажного суда «Деригерма», на борту которого находились 1100 детей астурийских горняков и басконских металлистов, а также их счастливое прибытие в Ленинград на теплоходе «Феликс Дзержинский» как раз и описал в хронике Эдуард Аренин.

Последняя, четвертая экспедиция из 300 испанских детей начала свой дальний путь в Россию 25 ноября 1938 года. На автобусах из Барселоны детей везли до границы с Францией, затем на поезде доставили в порт Гавр. Там у причала их ожидал теплоход «Феликс Дзержинский». Дети прибыли в Ленинград 5 декабря, за три месяца до поражения Республики.

В составе последней экспедиции приехал в Ленинград автор этих строк, Вирхилио Льянос, моя старшая сестра Кармен и младший брат Карлос.

Нас очень тепло встречали. Прибытие экспедиций в Ленинград каждый раз становилось праздником солидарности советских людей с героическим испанским народом. Испанцев приняли детский дом № 8 на Тверской, детдом № 9 — на проспекте 25-го Октября (он впоследствии стал Домом молодежи). Детские дома № 10 и 11, для самых маленьких, расположились в Пушкине.

Уже в 1956 году, когда первые из нас вернулись на родину, в порту их встречала толпа журналистов, ожидающих сенсации: обрусевшие, потерявшие родной язык эмигранты. Вряд ли они были готовы увидеть такое количество образованных, культурных людей, великолепно владеющих родным языком, у которых находились лишь добрые слова в адрес Советской страны...

Испанцы, выросшие в СССР, никогда не забудут, что в 1936 — 1939 годах великодушие советских людей спасло нас от верной смерти.

Позвольте мне обратиться к вам, дорогие жители города на Неве, читатели «Вечернего Петербурга». Мы, постаревшие дети войны, очень старались написать для вас эту хронику. Вот уже три месяца телефоны в наших квартирах в Валенсии, Мадриде, Бильбао, Хихоне звонят с утра до вечера. Электронная почта тоже не дремлет. Кажется, мы даже помолодели, вспомнив себя мальчишками, которым поручена подготовка детдомовской стенгазеты.

Прощай, Испания, здравствуй, Россия!

Остро вспоминается один эпизод, последний из моего детства. Мне только что стукнуло тринадцать. Границу Испании с Францией в Порт-Боу в ноябре 1938 года переходим мы — триста девочек и мальчиков; последними из детей Республики мы отправляемся в Советский Союз. Тащим свои немудреные чемоданы четырнадцатилетняя Кармен, одиннадцатилетний Карлос и я.

Из Барселоны выехали на автобусах. По дороге несколько раз вынуждены были выбегать из автобусов и укрываться в придорожных канавах — фашистская авиация совершала облеты этих мест. Мучили голод и жажда, нас покрывала дорожная пыль. Вскоре показался Порт-Боу, последний клочок родной земли. Испанские пограничники обняли нас и подняли в прощальном приветствии сжатые кулаки: счастливого пути! Французские жандармы обыскали каждого, спрашивая, везем ли мы золото.

На железнодорожной станции нас ожидали советские представители, они первым делом повели нас на обед в ресторан. Господи — это был настоящий пир! Потом на поезде нас повезли в Париж, оттуда — в Гавр. Здесь стоял на якоре теплоход «Феликс Дзержинский». На мачте развевался алый флаг с серпом и молотом.

Плавание было нелегким и для пассажиров, и для экипажа теплохода «Феликс Дзержинский». Экипажу пришлось много дней и ночей выполнять функции нянек и воспитателей, официантов и медбратьев. По ночам в тишине я молча глотал слезы. В 13 лет плакать еще допустимо...

В страшном ноябрьском море я прощался с детством, которое неумолимо удалялось...

За спиной оставалась узкая улочка СанКосме и Дамиан мадридского района Лавапьес; здесь, на четвертом этаже, родители снимали угловую квартиру.

Мы с братом Карлосом учились в школе дона Феликса на первом этаже нашего дома, а сестра Кармен посещала школу доньи Рамоны на втором этаже. У дона Феликса, под угрозой его больно бьющей линейки, я научился скороговоркой нараспев называть основные европейские столицы и усвоил таблицу умножения. Освоил я также на практике запуск модели паровой машины Уатта, в результате чего до сих пор с гордостью ношу шрам от ожога. Еще я научился рисовать с натуры кроликов, которых мы то и дело радостно выпускали из клеток.

Вдалеке пропал краснолицый пономарь церкви Сан-Лоренсо, гонявшийся за детьми и больно хлеставший наши голые ноги хворостиной. «Преступление» обычно состояло в попытках взобраться на церковный забор.

Ненавистный пономарь проводил больше времени в таверне, чем в церкви. Так что статной тете Эльвире нетрудно было вычислить его местонахождение. Она любила племянников как родных детей. Увидев нас с братом зареванными и в ссадинах, она устремилась в таверну. Там, под одобрительные крики посетителей «браво, Эльвира!», тетушка схватила со стола пономаря бутылку и вылила содержимое ему на лысину. За словом тетя в карман не лезла — назвала мучителя сыном не самой лучшей матери и предупредила: тронь он нас еще раз — она разобьет бутылкой его башку...

В детстве остался приветливый сосед, которого все звали «дон Хулио — социалист». Помню: мне лет шесть, он громко кричит на всю улицу: «Да здравствует Республика!»

Больше всего я тревожусь о здоровье младшего брата, неподвижно лежащего на нижней койке. Он смотрит на меня, в его глазах немой вопрос: «Когда же это закончится, Вирхилио?» Он привык доверять мне. Несколько месяцев назад в Барселоне, где мы жили последний год перед отъездом, Карлоса одели в гипсовый корсет. Жесткий гипс защищал слабый позвоночник от возможных деформаций. Болезнь брата была вызвана голодом. При прощании плачущая тетя Рубия сказала нам с сестрой: «Берегите Карлитоса! Он очень болен и может остаться инвалидом!»

Держа курс на Ленинград, «Феликс Дзержинский» вошел в канал, показавшийся мне тихим оазисом в бушующем море. Здесь нас уже не тошнило. Армандо Виадью, старший из трех братьев-каталонцев, плывущих с нами в каюте, говорит, что канал зовется Кильским и пересекает нацистскую Германию. И действительно, бетонные берега украшены свастиками. Все вокруг серое: небо, вода, суша. Хищные свастики меняют мое отношение к Кильскому каналу, который перестает казаться мирным оазисом.

На подходе к крепости Кронштадт навстречу нашему теплоходу вышли два советских военных корабля с праздничными флажками на мачтах. На палубах играли оркестры — моряки приветствовали героический испанский народ, принявший на себя первый бой с фашизмом.

В Испании в те годы был необычайно популярен фильм «Мы из Кронштадта». Мои друзья и я смотрели его несколько раз. Помню затихший зал кинотеатра «Гойя»; каждый раз теплилась надежда, что симпатичный русый моряк, игравший на гитаре, спасется и не будет казнен. А сейчас мы плыли в тех самых водах, в которых погиб наш любимый киногерой.

В ленинградском порту стоял пронизывающий холод. Несмотря на это, толпы людей пришли нас встречать.

(Продолжение следует)

Во время гражданской войны в Испании (1936-1939 гг.) тысячи детей были вынуждены покинуть страну. Они нашли убежище во Франции, Британии, Бельгии, Швейцарии, Дании, а также Советском Союзе.

Приезд маленьких басков и астурийцев в СССР в конце 30-х годов был ярким пропагандисткам шагом советского правительства. Испанская тема в те годы была необычайно популярна. Центральные газеты регулярно освещали военную хронику Гражданской войны на Пиренеях, поэтому приезд маленьких басков и астурийцев вызвал небывалый интерес в советском обществе.

Эвакуация детей из охваченной войной страны в СССР началась весной 1937 года. Уже 30 марта пионерский лагерь «Артек» встречал ребят из Малаги, Валенсии, Мадрида в количестве 72 человек (53 мальчика и 19 девочек). Эта поездка была согласована с Министерством здравоохранения и социального обеспечения Испании, а вместе с детьми приехали и испанские учителя. Прямо в «Артеке» вскоре по прибытии возобновились школьные занятия .Из Испании доставлены в Артек необходимые учебники и детская литература. Лагерь прикрепил к испанским детям своих лучших вожатых - Колю Кротова, Леву Ольховского и других.

Однако наибольший ажиотаж в СССР вызвала вторая экспедиция испанских детей, которая широко освещалась в советской прессе. 22 июня французский теплоход «Сантай» доставил еще 1505 детей из Страны Басков. Корреспонденты газет пытались описать происходящее как можно в более ярких красках. Вот как описывает газета «Правда» прибытие парохода «Сантай» в Кронштадт: «Во всю длину огромного парохода - от носовой его части до кормы - виднелись детские головки. Дети размахивали ручонками, поднимали сжатые кулачки. Красные флажки мелькали в их руках.

На следующий день их ждала еще более восторженная встреча. Поприветствовать «детей героического испанского народа», борющегося с фашизмом, собралась целая толпа советских граждан, по воспоминаниям маленькой пассажирки теплохода Виртудес Мартинес, милиционеры, одетые в парадную белую форму еле сдерживали натиск людей. Многие взяли с собой и приветливо махали руками с куклами и игрушками, которые принесли с собой в подарок.

Мануэль Арсе в своей книге «Воспоминания о России» так описал свою встречу советской землей: «В Ленинграде на пристани нас встречала огромная толпа, все нас приветствовали, махали руками, пытались обнять, что-то кричали. Нас отвели в большой дом, где нас искупали, провели санитарный осмотр, затем одели в новую одежду (мальчиков одели в матросские формы) и устроили нам настоящий банкет, где на столах, помимо прочего, была черная икра, которую мы видели в первый раз и которая, кстати, нам не понравилась» .

В Ленинграде испанским детям устроили торжественную встречу во Дворце пионеров. И снова их приезд вызвал огромный интерес. Вокруг Дворца пионеров собрались огромные толпы ленинградцев. Советские пионеры подарили своим гостям галстуки, значки, шоколад, конфеты. Программу продолжил праздничный концерт - веселие, как писали газеты, продолжалось до позднего вечера .

Буквально с первых дней после прибытия детей небольшими партиями стали отправлять в лагеря на отдых - в пионерские лагеря и санатории Крыма и Азова.

Репортажи о первых днях пребывания испанских детей в СССР появлялись в газетах регулярно. Корреспонденты в самых восторженных тонах писали о том, как тепло их встретили на советской земле, в каких прекрасных условиях они проводят свой досуг. Так, газета «Правда» сообщала, что группу детей планируется разместить в санатории имени Октябрьской революции под Одессой. «Санаторий находится в 15 километрах от города в прекрасном зеленом парке, у моря. Кругом зеленеющие поля, сады, виноградники. Для баскских детей приготовлены два капитально отремонтированных здания». Не забывали упомянуть и о том, еще на пути из Ленинграда в Одессу маленьких гостей тепло приветствовали железнодорожники всех станций, где останавливался поезд, а на самом вокзале басков, вырвавшихся из пекла войны, встретила «жизнерадостная советская детвора».

Корреспонденты писали и о родителях детей, воюющих с фашизмом, и самих детях, и о том, что им пришлось испытать на родине. Так, маленький Фидель Эрреро, «вытащил из кармана несколько пуль и осколков снарядов, подобранных им возле своего дома». Много ужасов пережила и 12-летняя Чарито Лоренция. «На ее глазах фашисты убили ее отца - горяка из Астурии. Находясь в фашистском тылу, Чарито решила бежать к республиканцам. Она пробралась через фронт Бильбао ».

Многие советские люди были искренны в выражении своей солидарности к испанскому народу и не могли не сочувствовать маленьким беженцам. В Государственные инстанции поступали заявления от желающих взять в семью испанского ребенка. Так, один из «детей войны» Вирхилио де Лос Льянос Мас много лет спустя узнал, что семья его русской жены еще в 1937 году предприняла шаги необходимые для усыновления, однако в просьбе было отказано. «Родителям Инны, как и другим, сообщалось, что этих детей хотят спасти от тягот войны; как только в Испании наступит мир, они вернутся для родину для воссоединения с родителями и братьями-сестрами» .

Советское руководство не пошло по пути других западноевропейских стран, приютивших у себя малолетних испанских эмигрантов, где дети в основном распределялись по семьям. Вместо этого, в СССР в 1937-1939гг. была создана сеть специальных детских домов, в которых они жили и учились.

«Надо сказать, что когда мы, испанские дети-республиканцы, прибыли в Советский Союз, сотни советских семей хотели нас усыновить. Однако, советские власти, отвечавшие за нас, приняли решение держать нас вместе, чтобы мы не забыли свой язык, свое происхождение, чтобы мы не утратили свои испанские имена и фамилии, одним словом, чтобы мы оставались испанцами.» .

В России детские дома в основном находились под Москвой, в Ленинграде, на Украине - в Одессе, Харькове, Евпатории, Херсоне, Киеве. Вся работа по размещению, хозяйственно-административному обслуживанию, воспитанию детей специальным постановлением СНК СССР от 16 сентября 1937г. была возложена на Наркомпрос РСФСР и Наркомпрос УССР под личную ответственность наркомов. При Наркомпросе РСФСР еще в ноябре 1937 года была создана группа по руководству административно-хозяйственной и учебно-воспитательной работой детских домов для испанских детей. Позже эта группа была преобразована в специальный отдел.

Детские дома для испанских детей создавались на базе комфортабельных санаториев и домов отдыха. Образовательный процесс в испанских был организован с учетом этнической и культурной принадлежностью учащихся, в каждом детском доме работали испанские педагоги и воспитатели, предметы проводились на родном для ребят языке. Специально для испанских детей в 1940 году были изданы учебники по географии и истории Испании, а также другим дисциплинам.

Как отмечает испанский историк Иммакулада Коломина Лимонеро, элементом гораздо более важным, чем образование, в советской идеологической системе было понятие «воспитания в коммунистическом духе».Руководителям детских домов было предложено подбирать на работу коммунистов и комсомольцев из педучилищ и вузов, а также лучших пионервожатых страны.

Детские дома снабжались бюллетенями о положении в Испании, газетами, был разработан цикл лекций для воспитанников, с целью помочь преодолеть религиозные, анархистские и другие пережитки, имеющиеся среди части этих детей и молодежи.

Интерес к испанским детям в предвоенном советском обществе по-прежнему оставался высоким. Детские дома часто посещали почетные гости - и русские, и испанцы. Например, детский дом №1 приезжали пламенная Пассионария - Долорес Ибаррури, а также генеральный секретарь Компартии Испании Хосе Диас, который подарил детдому библиотеку классической литературы, которая, однако же, практически вся погибла при эвакуации. А дети из Обнинского детдома №5 надолго запомнили 12 июня 1938 года, когда к ним гости на самолете, раскрашенного под крокодила, прилетели летчицы М. Раскова и В. Гризодубова. В память об этом событии были напечатаны 500 открыток с изображением Испанского детского дома, детей и летчиц.

В заключение можно отметить, что испанских детей в СССР встретили как настоящих героев гражданской войны на Пиренеях. На протяжении лета 1937 года репортажи о баскских детях появлялись на страницах «Правды» с завидной регулярностью, а интерес к ним был многократно усилен пропагандой. Однако желание отдельных граждан принять детей в семьи не поощрялось властями. Вместо этого испанские дети, помещенные в специально созданные для них детские дома, оказались в советском обществе в определенной изоляции. Вокруг них сформировалась так называемая буферная среда, которая с одной стороны способствовала формированию национальной идентичности воспитанников, с другой стороны - подчинялась нормам и правилам советской идеологической системы.

Примечания

1. Испанские дети в Артеке - «Правда», 1937, 3 апреля.
2. «Правда»,1937,1 апреля
3. Из страны героических басков - «Правда», 1937, 24 июня.
4. Там же.
5. Martnez V. C . La Espanola rusa. M., 2011. P. 18 (Здесь и далее цитаты даны в авторском переводе).
6. В. Соловьев . Баскские дети у ленинградских пионеров - «Правда», 1937, 25 июня.
7. «Правда», 25 июня
8. «Правда», 27 июня
9. Дети из страны басков. - «Правда», 1937, 27 июня
10. Испанские дети в Крыму. - «Правда», 1937, 29 июня
11. Де лос Льянос Мас В . Ты помнишь, tovarish…? Из архива одного из детей, вывезенных в СССР во время гражданской войны в Испании. М.,2008. С.70.
12. Мануэль Арсе. Воспоминания о России. Мадрид. 2011 г. С.20
13. ГАРФ. Р-5446. Оп. 1в. Д. 495. Л. 66.
14. Limonero I. C. Dos patrias, tres mil destinos. Madrid. 2010. P.34
15. РГАСПИ Ф. 533 Оп.4 Д. 405 Л.1
16. Martnez V. C . La Espanola rusa. M., 2011. P. 29
17. И.Л. Ефимова / Школа-колония «Бодрая жизнь». Испанский детский дом. Музей истории г. Обнинска.- Калиниград. 2012. С.198

Вконтакте

Что бы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться или войти на сайт

28 сентября 1956 года Сесилио Агирре Итурбе(Cecilio Aguirre Iturbe) наконец-то смог разглядеть с палубы битком набитого грузового судна «Крым» очертания порта Валенсии. 20 лет из своих 27 он прожил в Советском Союзе, с тех самых пор, как в разгар Гражданской войны в Испании был вместе с братьями и сестрами эвакуирован из порта Сантурсе в Бильбао в надежде, что это ненадолго. То была удивительная высадка: пожелавшие того испанцы возвращались на родину из «социалистического рая», но их не встречал ни один представитель властей, а барселонская газета La Vanguardia только на следующий день написала об этом на четвертой странице. Тем не менее, сами «возвращенцы» выглядели взволнованными, а Итурбе не удержался от возгласа «Да здравствует Испания!» в скомканном заявлении для прессы. Он не знал еще, что самое трудное было впереди.

Подробную историю большой операции по возвращению двух тысяч испанцев, высланных в Россию, еще предстояло написать. Журналист Рафаэль Морено Искьердо (Мадрид, 1960) в течение многих лет изучал архивные документы и собирал личные свидетельства, чтобы рассказать эту трогательную, странную и грустную историю в книге «Дети России» (Crítica, 2016), которая появилась на полках испанских книжных магазинов. Детали этой масштабной операции во время холодной войны, которая заставила сотрудничать две идеологически враждебных друг другу державы с сомнительным результатом. «Наивно пытаться охарактеризовать возвращение испанцев в Советский Союз как успех или провал. На самом деле речь шла о неисполнимой мечте, уже хотя бы потому что за прошедшее время слишком многое изменилось, и возвращались они совсем не туда, откуда уезжали. Это была, скорее, попытка переосмыслить собственное существование, границы, которые нас разделяют или соединяют, то, о чем мы тоскуем и сожалеем». Кстати, вернулись не только дети, которых родители отправили в СССР подальше от ужасов войны, но и политические ссыльные, моряки, пилоты и дезертиры из «Голубой дивизии». И еще несколько шпионов. Не все они смогли адаптироваться.

El confidencial: В 1956 году, в разгар холодной войны два враждебных друг другу государства — Испания и СССР — заключили соглашение о репатриации тысяч испанцев. Кто уступил тогда и почему?

Рафаэль Морено Искьердо (Rafael Moreno Izquierdo): На тот момент Советский Союз был более заинтересован в проведении такой операции, потому что, как и Испания, стремился к большей открытости после смерти Сталина и с приходом Хрущева. Желая создать имидж более свободной страны, СССР, вопреки мнению Испанской Коммунистической Партии, способствовал возвращению испанских беженцев. Франко до конца не мог поверить в это, и в первый рейс отправил двух агентов, переодетых врачами «Красного креста». Но они опоздали, и судно ушло без них. Диктатор поначалу принял прибывших с недоверием, но быстро понял, что тогда, в середине пятидесятых, когда режим начинал понемногу либерализоваться, он тоже может использовать эту операцию в рекламных целях.

— Как жили эти дети в послевоенном СССР? Они действительно хотели уехать, или это была, скорее, идея их родителей?

— В России было три больших группы испанцев. Те, кто приехал детьми в возрасте от трех до четырнадцати лет, политические эмигранты и моряки и пилоты, которые проходили обучение в СССР на момент окончания гражданской войны в Испании и вынуждены были там остаться. Больше всего стремились уехать и боролись за это так называемые «дети войны», которые, хоть и были воспитаны как образцовые советские граждане, как авангард коммунизма, готовый к действию, как только падет франкизм в Испании, чувствовали себя испанцами и мечтали о возвращении на родину вне зависимости от ее политического режима. Их родители, оставшиеся в Испании, поддерживали с ними контакт, но по возвращении оказалось, что они друг друга не понимают. Все изменилось, и вновь прибывшим приходится сталкиваться с многочисленными трудностями, особенно женщинам, которые в СССР смогли получить высшее образование и были независимыми, и которые вдруг оказались в консервативном обществе, где женщина может открыть банковский счет только с разрешения супруга.

— В книге Вы рассказываете, что правительство Франко в тот период возрождения политических волнений, более всего беспокоило в репатриации именно угроза режиму. Был ли повод для беспокойства? Среди репатриантов были агенты или шпионы коммунистов?

Контекст

Забытые испанские «дети войны»

Público.es 02.11.2013

Испанские «дети войны» просят Рахоя о помощи

Público.es 24.11.2013

Испания вверяет свою судьбу Мариано Рахою

ABC.es 21.11.2011 — Возвращение «детей войны» совпало с очень специфическим моментом истории. Компартия Испании, по настоянию Москвы, только что изменила стратегию и прекратила вооруженную борьбу и предпринимала попытки встроится во франкистскую систему, чтобы нанести удар изнутри. В это же время происходят первые выступления профсоюзов, первые забастовки и манифестации. И в этот момент прибывают две тысячи испанцев, долгое время проживших в СССР, воспитанные во враждебной коммунистической идеологии, которые должны влиться во все слои испанского общества. Неудивительно поэтому, и даже закономерно, что Франко был напуган. Более того, в то время в стране действовал закон, запрещавший масонство и коммунизм, а любая политическая активность преследовалась. В ходе своего расследования я выяснил, что, хотя большинство вернувшихся интегрировались вне зависимости от политики, были группы, имевшие — добровольно или по принуждению — инструкции от Компартии Испании, сотрудничали с ней, и некоторые оказались из-за этого за решеткой. Я нашел документы, по которым можно проследить всю цепочку, кому они подчинялись, а также свидетельства того, что КГБ внедрило как минимум десятерых агентов под видом «детей» для сбора информации. Некоторое время они бездействовали, чтобы не привлекать подозрений, чтобы впоследствии сотрудничать с Россией и даже вернуться туда. Но таких было мало.

— ЦРУ сыграло ключевую роль в последующем, и, как Вы говорите, враждебном, наблюдении за репатриантами. Американский антикоммунизм был тогда еще более параноидальным, чем испанский?

— Для ЦРУ это возвращение явилось одновременно проблемой и решением проблемы. Проблемой — потому что американские базы с ядерными бомбардировщиками уже были размещены в Испании и могли стать объектами советского шпионажа. Но при этом никогда еще столько людей не появлялись одновременно из-за «железного занавеса», предварительно прожив там длительное время. Их допросили всех, все две тысячи человек, и узнали о секретных городах, о существовании которых никто не подозревал, о военных заводах, системах баллистических ракет, самолетах, электростанциях… Репатрианты стали лучшим источником информации для ЦРУ по все время холодной войны. Нет данных о том, применялись ли физические пытки во время допросов, чаще речь шла о наградах в виде жилья, работы, закрытия личного дела. Мы знаем также, что их настраивали друг против друга путем угроз.

— Как встретили этих «детей России» дома?

— Это очень любопытно, потому что режим пытался не дать этому большой огласки, чтобы все прошло незамеченным, поэтому никаких официальных лиц для встречи первого судна послано не было, а последующие рейсы даже не попали в прессу. В некоторых провинциях, в частности, в Астурии и Стране Басков, автобусы с репатриантами встречали с большой радостью. В обществе поначалу их считали «красными» и избегали общения. Но вскоре ситуация изменилась, потому что большинство из вернувшихся не стали заниматься политикой и жили обычной жизнью, получали субсидии для приобретения жилья, и им был предоставлен доступ к государственной службе. Этот процесс прошел так спокойно, что сегодня об этом практически никто не помнит.

— А что произошло с теми, кто не смог приспособиться и даже вернулся в СССР? Это кажется странным, ведь, в конце концов, испанская диктатура была менее жесткой, чем советский тоталитаризм. Я уж не говорю о климате…

— Тут сыграли роль несколько факторов. Те, кого испанская полиция окрестила «туристами», ехали в Испанию повидать родных, но с намерением вернуться в СССР. Испанские власти знали, что довольно значительная группа людей не собирается оставаться. Еще часть испанцев ехала без сопровождения своих семей, которым в Союзе не дали разрешения на выезд — в основном советским мужьям испанок, но не наоборот. И многие из этих испанок вернулись к мужьям. А еще были люди, которые просто не отдавали себе отчета в том, как изменилась их страна за это время. Они были воспитаны в стране с плановой экономикой, где не нужно было бороться за работу и не страшно было ее потерять, но в зарождающейся капиталистической системе Испании цены не были фиксированными, как в России. Им приходилось бороться за выживание, и это было слишком тяжело.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.